воскресенье, 19 января 2014
БАЛЬДЕРУ - ЛОКИ
Светлый Бальдер! мне навстречу
Ты, как солнце, взносишь лик.
Чем лучам твоим отвечу?
Опаленный, я поник.
Я взбегу к снегам, на кручи:
Ты смеешься с высоты!
Я взнесусь багряной тучей:
Как звезда сияешь ты!
Припаду на тайном ложе
К алой ласковости губ:
Ты метнешь стрелу, — и что же!
Я, дрожа, сжимаю труп.
Но мне явлен Нертой мудрой
Призрак будущих времен.
На тебя, о златокудрый,
Лук волшебный наведен.
В час веселья, в ясном поле,
Я слепцу вручу стрелу, —
Вскрикнешь ты от жгучей боли,
Вдруг повергнутый во мглу!
И когда за темной Гелой
Ты сойдешь к зловещим снам, —
Я предам, со смехом, тело
Всем распятьям! всем цепям!
Пусть в пещере яд змеиный
Жжет лицо мне, — я в бреду
Буду петь с моей Сигиной:
Бальдер! Бальдер! ты в аду!
Не вотще вещали норны
Мне таинственный обет.
В пытках вспомнит дух упорный:
Нет! не вечен в мире свет!
День настанет: огнебоги
Сломят мощь небесных сил,
Рухнут Одина чертоги,
Рухнет древний Игдразил.
Выше радуги священной
Встанет зарево огня, —
Но последний царь вселенной,
Сумрак! сумрак! — за меня.
Ноябрь, 1904.
В. Я. Брюсов.
Этой ночью мне опять не спалось. Я сидел у костра и смотрел на огонь. В последнее время это был мой любимый способ коротать досуг, новая привычка, которая казалась мне не самым скверным приобретением.
Внезапный, почти ураганный порыв ветра, на удивление холодного, словно я уже успел забрести далеко на север, ошеломил меня своим неожиданным нахальством: с какой это стати? Вроде бы я ничего такого не заказывал. Мысль о том, что какие-то причудливые природные явления могут происходить не только по моей инициативе, вызывала у меня смутное недовольство.
Тем временем пламя костра судорожно задергалось, словно собиралось угаснуть, но уже через секунду вспыхнуло с новой, обескуражившей меня силой. Теперь столб огня был не меньше человеческого роста, а его цвет показался мне противоестественно ярким, морковно-оранжевым, как в каком-нибудь безумном мультфильме.
Я, разинув рот, уставился на это редкостное безобразие и с изумлением обнаружил в центре огненного столба смутный силуэт человекообразного существа. «Саламандра, наверное, – подумал я. – Саламандрам же положено плясать в пламени… Хотя ЭТО не пляшет. Да и на ящерицу оно не слишком-то похоже».
– Привет, коллега! – сказало существо.
Голос его был вполне человеческим, но пол говорящего совершенно не поддавался определению. Зато было совершенно ясно, что обитатель огненного столба совершенно не страдает от жара, а чувствует себя прекрасно, да еще и намеревается завести со мной светскую беседу.
– Позволишь составить тебе компанию? – дружелюбно спросил все тот же голос.
– Запросто.
– Вот и славно. Этот фокус с появлением в пламени чудо как хорош, но вести связную беседу, пребывая в таком состоянии, более чем затруднительно!
Огненный житель шагнул ко мне, отряхиваясь от искр – так только что искупавшийся ньюфаундленд избавляется от капель воды на своих черных космах, – и я увидел перед собой невысокого худощавого мужчину. На вид ему можно было дать от двадцати до сорока: бывают такие ребята, которые кажутся очень мужественными в юности, а с возрастом в их внешности появляется что-то неуловимо мальчишеское. В результате они всю жизнь выглядят примерно одинаково, разве что седина в волосах появляется, да и то не у всех. Мой новый знакомый, вне всякого сомнения, относился именно к этому редкому типу.
Он посмотрел на меня исподлобья, внимательно и настороженно, что совершенно не вязалось с его легкомысленным тоном. А потом вдруг ослепительно улыбнулся. В этой стратегической операции принимали участие не только губы, но и глаза, и брови, и смешно наморщившийся нос, и даже руки, совершившие плавный жест, словно вычерчивая в воздухе еще одну невидимую улыбку. В нем было столько обезоруживающей искренности, что мое сердце начало подтаивать, как мороженое в июльский полдень.
– Ты Локи, да?
Не знаю уж, как меня осенило, но меня действительно осенило. Во-первых, я вспомнил, что он обещал меня навестить, а во-вторых… Черт, в конце концов, я же когда-то был таким начитанным мальчиком!
– Угадал, – обрадовался он. – Тебе причитается приз!
Он протянул мне что-то вроде ярко-красного леденца на палочке, я растерянно ухмыльнулся и взял подарок.
Только теперь я понял, что никакой это был не леденец, а совершенно живой крошечный дракончик, немилосердно насаженный на эту самую палочку, как на кол. Тварь крутилась, верещала и норовила цапнуть меня за палец. Я хотел было с отвращением зашвырнуть его в огонь, но в последний момент передумал: рядом со мной находился человек, который мог бы стать по-настоящему счастливым, заполучив в собственность сей сомнительный сувенир.
– Влад! – позвал я. – Эй, князь Влад! Разбудите его кто-нибудь!
Теперь пришла очередь Локи удивляться. Я с деланным равнодушием ждал Дракулу, стараясь держать беспокойного дракончика на максимальном расстоянии от своего лица. Наконец из темноты выскочил заспанный князь.
– Ты звал меня, Владыка?
– Ага. Тут ко мне заглянул приятель и принес подарок, специально для тебя. Так мило с его стороны… Возьми!
Влад протянул руку, я поспешно всучил ему адский «леденец» Локи. Как я и ожидал, парень быстро понял, что к чему, и расцвел от восторга.
– Дракон, умирающий на колу, – я всегда хотел нарисовать такую картину на своем фамильном гербе! – прочувствованно сказал он. – Как я могу отблагодарить тебя, Владыка?
– Да ничего особенного. Просто скажи спасибо дяде Локи и отправляйся спать, душа моя, – вздохнул я.
Князь Влад всегда будил во мне какие-то извращенные родительские инстинкты.
– Спасибо, – дисциплинированно сказал Дракула, повернувшись к Локи. Вежливо поклонился ему и скрылся в темноте.
– Ты первый, кто не выбросил мой подарок! – вздохнул Локи. – Я подшучивал таким образом и над богами, и над людьми. Некоторые швыряли его мне в рожу, некоторые – просто в сторону, а некоторых хватал удар… Но ты первый, кому пришло в голову тут же передарить его еще кому-то!
– Зачем же выбрасывать хорошую вещь? – усмехнулся я. – Любой пакости можно найти должное применение, было бы желание.
– Это была не «пакость», а мой малыш Снорри, самый маленький дракон на земле. Надеюсь, твой приятель будет за ним присматривать… Передай ему, что Снорри любит получать гаснущие угольки к завтраку. Да, и его ни в коем случае нельзя снимать с деревяшки: через отверстие в теле из него уйдет жизнь.
– Не думаю, что Влад станет что-то менять. Ему дай волю, он бы всех на кол пересажал – и драконов, и людей, и богов заодно! – фыркнул я.
– Похвальная целеустремленность, – согласился Локи. Он снова одарил меня ослепительной улыбкой: – Ты уж не обижайся на меня за этот подарок, коллега! Многие сетуют на мой тяжелый характер и считают мои невинные шутки верхом злодейства – даже когда я сам хочу казаться обаятельным.
– У меня тоже были похожие проблемы, особенно когда я учился в школе! – рассмеялся я.
– Да, похоже на то. Ладно, теперь к делу! Этот загорелый бродяга, который довольно неуклюже врал, что является твоим посланцем, – он передал тебе, что я считаю себя твоим должником? Когда я удостоверился, что ты занял мое место… Знаешь, это был наилучший подарок моей вздорной судьбы. Яи не надеялся!
– Догадываюсь, – сухо согласился я.
– Возможно, есть что-то, что я мог бы сделать для тебя? – спросил Локи. – Вообще-то я вовсе не помешан на этой дурацкой идее – отдаривать каждый подарок. Но ты оказал мне совершенно исключительную услугу.
– Есть такое дело, – подтвердил я. – Ладно, если так, подскажи, как мне переправиться через море? Сегодня утром я как раз думал о том, что до сих пор не знаю, что буду делать, когда окажусь на берегу.
– Как – что?! Строить Нагльфар, разумеется!
– Этот ваш легендарный «корабль из ногтей мертвецов»? Извини, дружище, но мне не нравится эта идея. Мертвецов-то у меня достаточно, настричь ногтей – не проблема… Но есть в этой затее нечто неописуемо идиотское!
– Конечно – если понимать мои слова буквально, – насмешливо улыбнулся Локи. – Это же метафора, дурик!
Слово «дурик» в устах грозного скандинавского бога показалось мне настолько неуместным, что я от души расхохотался. Мой собеседник с удовольствием составил мне компанию. Не сомневаюсь, что мы могли бы стать хорошими приятелями – в другое время, при других обстоятельствах, в какой-нибудь совсем иной и иначе устроенной жизни.
– О’кей, метафора так метафора, – отсмеявшись, сказал я. – Но что она в таком случае означает? Какой корабль? При чем тут ногти и мертвецы?
«Ногти» – это очень хорошая метафора! – с пафосом заявил Локи. – Часть человеческого тела, которая все время растет и изменяется, от которой необходимо время от времени избавляться, чтобы она не мешала действовать. Некоторые суеверные люди полагают, что в ногтях и волосах хранятся воспоминания. Ерунда, конечно, но… Так вот, Нагльфар – это корабль, сотканный из воспоминаний, – только и всего. Вернее будет сказать, что это не один корабль, а множество кораблей, поскольку твои люди хранят воспоминания о разных кораблях. Тем не менее Нагльфар один, просто некоторые сочтут его весельным драккаром, а другие – атомным ледоколом. Я не удивлюсь, если твоим людям – да и тебе самому – покажется, что кораблей было неисчислимо много…
– Ты не можешь выражаться яснее?
– Не могу. Ты сам все увидишь, когда вы выйдете к побережью. Нагльфар – не твоя забота, да и не моя. Такие видения может соткать только сама судьба, и она это сделает, будь уверен.
– Ладно, – вздохнул я. – В общем-то, я так и думал, что все само как-нибудь утрясется.
– Утрясется, будь спокоен! Лучше давай-ка я расскажу тебе о том, что действительно может быть интересно. Знаешь, о чем Вёльва не сказала Одину, но потом шепнула мне?
Я нетерпеливо помотал головой и вопросительно уставился на него. Драматическая пауза продолжалась несколько секунд, потом Локи опустил голову и принялся вычерчивать какие-то странные узоры на медленно остывающем песке.
– Эти твари, которые придут к месту Последней битвы, чтобы сразиться на моей стороне – впрочем, теперь уже не на моей, на твоей… Знаешь, чем они займутся, когда сражение подойдет к концу? Ням-ням, друг мой, ням-ням! Вёльва сказала мне по секрету, что Мировой Змей сожрет всех: и меня, и моих людей, и трупы, которыми будет усеяно поле…
– Ничего себе новость! – Я поморщился, поскольку печаль оказалась сродни физической боли. Впрочем, я совсем не удивился. С самого начала предполагал какую-нибудь пакость вроде этой.
– Понимаешь теперь, почему я так не хотел принимать участие в этой затее?.. Да не хмурься ты так, коллега! Выше нос, пророчество Вёльвы больше не имеет никакого значения: ты возглавил мою армию, да и Один, насколько я знаю, дал деру из Вальгаллы, так что теперь все пойдет наперекосяк.
– Твоими бы устами…
– Я знаю, что говорю! Теперь все будет не так, как было предсказано. Как – не знаю, может быть даже хуже, но по-другому, это точно!
«Может быть даже хуже» – как это верно подмечено! – саркастически хмыкнул я.
– О, да ты способен впадать в уныние! И долго ты этому учился? – беззаботно спросил Локи.
– Лет тридцать, – буркнул я. – У меня неплохо получается, верно?
– Махни на все рукой! – посоветовал он. – Пусть идет как идет!
– Я уже махнул, но… Знаешь, что мне не нравится в этой истории?
– Подозреваю, что тебе не нравится абсолютно все.
В голосе Локи звучало такое искреннее сочувствие, словно он только что подрядился работать моим личным психотерапевтом.
– Могу рассказать тебе одну историю, – предложил я. – Даже не историю – так, что-то вроде притчи. Переживешь?
– Переживу.
– В свое время – совсем недавно, когда меня называли Максом, а не Владыкой, и я сам был совершенно уверен, что так оно и есть, – у меня был маленький, простенький компьютер, – начал я. С сомнением покосился на своего собеседника: – Извини, я не подумал, ты же, наверное, не знаешь, что это такое…
– Представь себе, прекрасно знаю! – Локи выглядел почти обиженным. – Я всегда интересовался всякими забавными человеческими выдумками… Хотел бы я знать, за кого ты меня принимаешь?!
– За могущественного скандинавского бога. Извини, Локи. Я должен был догадаться, что с тебя станется даже записаться на курсы для пользователей.
– В смысле – «для чайников»? – сухо спросил он. – Ну-ну… Ты не очень расстроишься, если узнаешь, что в последнее время я месяцами путешествовал по Сети? Между прочим, на досуге я успел сотворить несколько неплохих макровирусов…
– О’кей, в таком случае чайник – это у нас я. Договорились?
– Договорились, – снисходительно промолвил он. – Рассказывай дальше. Что там приключилось с твоей железкой?
– Ничего с ней не приключилось. Не в компьютере дело, собственно. Знаешь, в Windows – по крайней мере, в версии 3.11, которую мне поставили, – есть такая карточная игра «Червы».
– Да, ну и что?
– Я вспомнил о ней потому, что там играешь с виртуальными партнерами. Вечные Анна, Лиз и Кейт – почему-то мне всегда казалось, что они – пожилые старые девы…
– Точно! – обрадовался Локи. – Так оно и есть, верь мне!
– Ну вот, – вздохнул я. – Со временем эти барышни стали для меня кем-то вроде дальних родственниц… Так вот, когда мне не нравилось, как складывается партия, я выходил из игры, тут же заходил снова и начинал с нуля, словно предыдущей неудачной партии никогда не было. Я, знаешь ли, не люблю проигрывать…
– Охотно верю, – кивнул Локи. – Но к чему ты все это рассказываешь?
– А вот к чему: в отличие от меня эти виртуальные барышни, Анна, Лиз и Кейт, не могли прервать партию, если она складывалась неудачно для кого-то из них. Незавидная участь – даже для того, кого не существует на самом деле!
– Ясно, – снисходительно улыбнулся Локи. – Сейчас ты скажешь, что теперь стал похож на одну из них, верно? Что ты не можешь выйти из игры и начать новую…
– Все правильно, – уныло подтвердил я.
– Может, и правильно. А ты никогда не думал, что твои Анна, Лиз и Кейт плевать хотели на исход вашей игры? – лукаво спросил он. – Что игра с тобой – их скучная и обременительная обязанность, а настоящая, интересная жизнь начинается для них только после того, как ты выключаешь свой компьютер? Подумай об этом на досуге.
Локи поднялся, потянулся до хруста в суставах.
– Я пойду, пожалуй, – решил он. – Скоро утро, твой костер гаснет, а я люблю уходить через ту же дверь, из которой вошел. К тому же я совершенно уверен, что ты прекрасно справишься со всеми проблемами. Даже с Ёрмугандом.
Почти угасшее было пламя костра внезапно взметнулось к небу уже знакомым мне оранжевым столбом. Локи шагнул в огонь – лицо у него при этом было самое что ни на есть скучающее, как у человека, засидевшегося в гостях у своей полоумной прабабки.
– А ведь это ужасно интересно: чем занимаются Анна, Лиз и Кейт после того, как ты выключаешь компьютер, правда? – спросил он. И добавил совсем тихо: – Прощай, Макс!
– Тоже мне, величайший дзенский коан всех времен и народов! – проворчал я ему вслед. – «Чем занимаются Анна, Лиз и Кейт», видите ли… Спасибо, хоть по голове не долбанул.
Впрочем, как бы я ни выпендривался, а этот хитрец Локи умудрился задеть какие-то тайные струнки в моем сердце. Он оказался совсем не таким, как я его себе представлял в те далекие дни, когда повсюду таскал за собой потрепанную «Эдду». Тогда у меня была слишком бурная фантазия… и при этом никакого воображения!
Я был благодарен Локи за его дружеский визит и нашу беседу, смутную, как диалог из кинофильма, который привиделся во сне. Я получил по заслугам: кажется, он приходил, чтобы отнять у меня надежду, как я сам недавно отнял ее у своих людей. И еще для того, чтобы наконец сформулировать мои смутные опасения, которые я не решался облечь в хрустящую оболочку слов. Формулировка оказалась простой и конкретной, дальше некуда: «ням-ням» – и все!
(с)
Внезапный, почти ураганный порыв ветра, на удивление холодного, словно я уже успел забрести далеко на север, ошеломил меня своим неожиданным нахальством: с какой это стати? Вроде бы я ничего такого не заказывал. Мысль о том, что какие-то причудливые природные явления могут происходить не только по моей инициативе, вызывала у меня смутное недовольство.
Тем временем пламя костра судорожно задергалось, словно собиралось угаснуть, но уже через секунду вспыхнуло с новой, обескуражившей меня силой. Теперь столб огня был не меньше человеческого роста, а его цвет показался мне противоестественно ярким, морковно-оранжевым, как в каком-нибудь безумном мультфильме.
Я, разинув рот, уставился на это редкостное безобразие и с изумлением обнаружил в центре огненного столба смутный силуэт человекообразного существа. «Саламандра, наверное, – подумал я. – Саламандрам же положено плясать в пламени… Хотя ЭТО не пляшет. Да и на ящерицу оно не слишком-то похоже».
– Привет, коллега! – сказало существо.
Голос его был вполне человеческим, но пол говорящего совершенно не поддавался определению. Зато было совершенно ясно, что обитатель огненного столба совершенно не страдает от жара, а чувствует себя прекрасно, да еще и намеревается завести со мной светскую беседу.
– Позволишь составить тебе компанию? – дружелюбно спросил все тот же голос.
– Запросто.
– Вот и славно. Этот фокус с появлением в пламени чудо как хорош, но вести связную беседу, пребывая в таком состоянии, более чем затруднительно!
Огненный житель шагнул ко мне, отряхиваясь от искр – так только что искупавшийся ньюфаундленд избавляется от капель воды на своих черных космах, – и я увидел перед собой невысокого худощавого мужчину. На вид ему можно было дать от двадцати до сорока: бывают такие ребята, которые кажутся очень мужественными в юности, а с возрастом в их внешности появляется что-то неуловимо мальчишеское. В результате они всю жизнь выглядят примерно одинаково, разве что седина в волосах появляется, да и то не у всех. Мой новый знакомый, вне всякого сомнения, относился именно к этому редкому типу.
Он посмотрел на меня исподлобья, внимательно и настороженно, что совершенно не вязалось с его легкомысленным тоном. А потом вдруг ослепительно улыбнулся. В этой стратегической операции принимали участие не только губы, но и глаза, и брови, и смешно наморщившийся нос, и даже руки, совершившие плавный жест, словно вычерчивая в воздухе еще одну невидимую улыбку. В нем было столько обезоруживающей искренности, что мое сердце начало подтаивать, как мороженое в июльский полдень.
– Ты Локи, да?
Не знаю уж, как меня осенило, но меня действительно осенило. Во-первых, я вспомнил, что он обещал меня навестить, а во-вторых… Черт, в конце концов, я же когда-то был таким начитанным мальчиком!
– Угадал, – обрадовался он. – Тебе причитается приз!
Он протянул мне что-то вроде ярко-красного леденца на палочке, я растерянно ухмыльнулся и взял подарок.
Только теперь я понял, что никакой это был не леденец, а совершенно живой крошечный дракончик, немилосердно насаженный на эту самую палочку, как на кол. Тварь крутилась, верещала и норовила цапнуть меня за палец. Я хотел было с отвращением зашвырнуть его в огонь, но в последний момент передумал: рядом со мной находился человек, который мог бы стать по-настоящему счастливым, заполучив в собственность сей сомнительный сувенир.
– Влад! – позвал я. – Эй, князь Влад! Разбудите его кто-нибудь!
Теперь пришла очередь Локи удивляться. Я с деланным равнодушием ждал Дракулу, стараясь держать беспокойного дракончика на максимальном расстоянии от своего лица. Наконец из темноты выскочил заспанный князь.
– Ты звал меня, Владыка?
– Ага. Тут ко мне заглянул приятель и принес подарок, специально для тебя. Так мило с его стороны… Возьми!
Влад протянул руку, я поспешно всучил ему адский «леденец» Локи. Как я и ожидал, парень быстро понял, что к чему, и расцвел от восторга.
– Дракон, умирающий на колу, – я всегда хотел нарисовать такую картину на своем фамильном гербе! – прочувствованно сказал он. – Как я могу отблагодарить тебя, Владыка?
– Да ничего особенного. Просто скажи спасибо дяде Локи и отправляйся спать, душа моя, – вздохнул я.
Князь Влад всегда будил во мне какие-то извращенные родительские инстинкты.
– Спасибо, – дисциплинированно сказал Дракула, повернувшись к Локи. Вежливо поклонился ему и скрылся в темноте.
– Ты первый, кто не выбросил мой подарок! – вздохнул Локи. – Я подшучивал таким образом и над богами, и над людьми. Некоторые швыряли его мне в рожу, некоторые – просто в сторону, а некоторых хватал удар… Но ты первый, кому пришло в голову тут же передарить его еще кому-то!
– Зачем же выбрасывать хорошую вещь? – усмехнулся я. – Любой пакости можно найти должное применение, было бы желание.
– Это была не «пакость», а мой малыш Снорри, самый маленький дракон на земле. Надеюсь, твой приятель будет за ним присматривать… Передай ему, что Снорри любит получать гаснущие угольки к завтраку. Да, и его ни в коем случае нельзя снимать с деревяшки: через отверстие в теле из него уйдет жизнь.
– Не думаю, что Влад станет что-то менять. Ему дай волю, он бы всех на кол пересажал – и драконов, и людей, и богов заодно! – фыркнул я.
– Похвальная целеустремленность, – согласился Локи. Он снова одарил меня ослепительной улыбкой: – Ты уж не обижайся на меня за этот подарок, коллега! Многие сетуют на мой тяжелый характер и считают мои невинные шутки верхом злодейства – даже когда я сам хочу казаться обаятельным.
– У меня тоже были похожие проблемы, особенно когда я учился в школе! – рассмеялся я.
– Да, похоже на то. Ладно, теперь к делу! Этот загорелый бродяга, который довольно неуклюже врал, что является твоим посланцем, – он передал тебе, что я считаю себя твоим должником? Когда я удостоверился, что ты занял мое место… Знаешь, это был наилучший подарок моей вздорной судьбы. Яи не надеялся!
– Догадываюсь, – сухо согласился я.
– Возможно, есть что-то, что я мог бы сделать для тебя? – спросил Локи. – Вообще-то я вовсе не помешан на этой дурацкой идее – отдаривать каждый подарок. Но ты оказал мне совершенно исключительную услугу.
– Есть такое дело, – подтвердил я. – Ладно, если так, подскажи, как мне переправиться через море? Сегодня утром я как раз думал о том, что до сих пор не знаю, что буду делать, когда окажусь на берегу.
– Как – что?! Строить Нагльфар, разумеется!
– Этот ваш легендарный «корабль из ногтей мертвецов»? Извини, дружище, но мне не нравится эта идея. Мертвецов-то у меня достаточно, настричь ногтей – не проблема… Но есть в этой затее нечто неописуемо идиотское!
– Конечно – если понимать мои слова буквально, – насмешливо улыбнулся Локи. – Это же метафора, дурик!
Слово «дурик» в устах грозного скандинавского бога показалось мне настолько неуместным, что я от души расхохотался. Мой собеседник с удовольствием составил мне компанию. Не сомневаюсь, что мы могли бы стать хорошими приятелями – в другое время, при других обстоятельствах, в какой-нибудь совсем иной и иначе устроенной жизни.
– О’кей, метафора так метафора, – отсмеявшись, сказал я. – Но что она в таком случае означает? Какой корабль? При чем тут ногти и мертвецы?
«Ногти» – это очень хорошая метафора! – с пафосом заявил Локи. – Часть человеческого тела, которая все время растет и изменяется, от которой необходимо время от времени избавляться, чтобы она не мешала действовать. Некоторые суеверные люди полагают, что в ногтях и волосах хранятся воспоминания. Ерунда, конечно, но… Так вот, Нагльфар – это корабль, сотканный из воспоминаний, – только и всего. Вернее будет сказать, что это не один корабль, а множество кораблей, поскольку твои люди хранят воспоминания о разных кораблях. Тем не менее Нагльфар один, просто некоторые сочтут его весельным драккаром, а другие – атомным ледоколом. Я не удивлюсь, если твоим людям – да и тебе самому – покажется, что кораблей было неисчислимо много…
– Ты не можешь выражаться яснее?
– Не могу. Ты сам все увидишь, когда вы выйдете к побережью. Нагльфар – не твоя забота, да и не моя. Такие видения может соткать только сама судьба, и она это сделает, будь уверен.
– Ладно, – вздохнул я. – В общем-то, я так и думал, что все само как-нибудь утрясется.
– Утрясется, будь спокоен! Лучше давай-ка я расскажу тебе о том, что действительно может быть интересно. Знаешь, о чем Вёльва не сказала Одину, но потом шепнула мне?
Я нетерпеливо помотал головой и вопросительно уставился на него. Драматическая пауза продолжалась несколько секунд, потом Локи опустил голову и принялся вычерчивать какие-то странные узоры на медленно остывающем песке.
– Эти твари, которые придут к месту Последней битвы, чтобы сразиться на моей стороне – впрочем, теперь уже не на моей, на твоей… Знаешь, чем они займутся, когда сражение подойдет к концу? Ням-ням, друг мой, ням-ням! Вёльва сказала мне по секрету, что Мировой Змей сожрет всех: и меня, и моих людей, и трупы, которыми будет усеяно поле…
– Ничего себе новость! – Я поморщился, поскольку печаль оказалась сродни физической боли. Впрочем, я совсем не удивился. С самого начала предполагал какую-нибудь пакость вроде этой.
– Понимаешь теперь, почему я так не хотел принимать участие в этой затее?.. Да не хмурься ты так, коллега! Выше нос, пророчество Вёльвы больше не имеет никакого значения: ты возглавил мою армию, да и Один, насколько я знаю, дал деру из Вальгаллы, так что теперь все пойдет наперекосяк.
– Твоими бы устами…
– Я знаю, что говорю! Теперь все будет не так, как было предсказано. Как – не знаю, может быть даже хуже, но по-другому, это точно!
«Может быть даже хуже» – как это верно подмечено! – саркастически хмыкнул я.
– О, да ты способен впадать в уныние! И долго ты этому учился? – беззаботно спросил Локи.
– Лет тридцать, – буркнул я. – У меня неплохо получается, верно?
– Махни на все рукой! – посоветовал он. – Пусть идет как идет!
– Я уже махнул, но… Знаешь, что мне не нравится в этой истории?
– Подозреваю, что тебе не нравится абсолютно все.
В голосе Локи звучало такое искреннее сочувствие, словно он только что подрядился работать моим личным психотерапевтом.
– Могу рассказать тебе одну историю, – предложил я. – Даже не историю – так, что-то вроде притчи. Переживешь?
– Переживу.
– В свое время – совсем недавно, когда меня называли Максом, а не Владыкой, и я сам был совершенно уверен, что так оно и есть, – у меня был маленький, простенький компьютер, – начал я. С сомнением покосился на своего собеседника: – Извини, я не подумал, ты же, наверное, не знаешь, что это такое…
– Представь себе, прекрасно знаю! – Локи выглядел почти обиженным. – Я всегда интересовался всякими забавными человеческими выдумками… Хотел бы я знать, за кого ты меня принимаешь?!
– За могущественного скандинавского бога. Извини, Локи. Я должен был догадаться, что с тебя станется даже записаться на курсы для пользователей.
– В смысле – «для чайников»? – сухо спросил он. – Ну-ну… Ты не очень расстроишься, если узнаешь, что в последнее время я месяцами путешествовал по Сети? Между прочим, на досуге я успел сотворить несколько неплохих макровирусов…
– О’кей, в таком случае чайник – это у нас я. Договорились?
– Договорились, – снисходительно промолвил он. – Рассказывай дальше. Что там приключилось с твоей железкой?
– Ничего с ней не приключилось. Не в компьютере дело, собственно. Знаешь, в Windows – по крайней мере, в версии 3.11, которую мне поставили, – есть такая карточная игра «Червы».
– Да, ну и что?
– Я вспомнил о ней потому, что там играешь с виртуальными партнерами. Вечные Анна, Лиз и Кейт – почему-то мне всегда казалось, что они – пожилые старые девы…
– Точно! – обрадовался Локи. – Так оно и есть, верь мне!
– Ну вот, – вздохнул я. – Со временем эти барышни стали для меня кем-то вроде дальних родственниц… Так вот, когда мне не нравилось, как складывается партия, я выходил из игры, тут же заходил снова и начинал с нуля, словно предыдущей неудачной партии никогда не было. Я, знаешь ли, не люблю проигрывать…
– Охотно верю, – кивнул Локи. – Но к чему ты все это рассказываешь?
– А вот к чему: в отличие от меня эти виртуальные барышни, Анна, Лиз и Кейт, не могли прервать партию, если она складывалась неудачно для кого-то из них. Незавидная участь – даже для того, кого не существует на самом деле!
– Ясно, – снисходительно улыбнулся Локи. – Сейчас ты скажешь, что теперь стал похож на одну из них, верно? Что ты не можешь выйти из игры и начать новую…
– Все правильно, – уныло подтвердил я.
– Может, и правильно. А ты никогда не думал, что твои Анна, Лиз и Кейт плевать хотели на исход вашей игры? – лукаво спросил он. – Что игра с тобой – их скучная и обременительная обязанность, а настоящая, интересная жизнь начинается для них только после того, как ты выключаешь свой компьютер? Подумай об этом на досуге.
Локи поднялся, потянулся до хруста в суставах.
– Я пойду, пожалуй, – решил он. – Скоро утро, твой костер гаснет, а я люблю уходить через ту же дверь, из которой вошел. К тому же я совершенно уверен, что ты прекрасно справишься со всеми проблемами. Даже с Ёрмугандом.
Почти угасшее было пламя костра внезапно взметнулось к небу уже знакомым мне оранжевым столбом. Локи шагнул в огонь – лицо у него при этом было самое что ни на есть скучающее, как у человека, засидевшегося в гостях у своей полоумной прабабки.
– А ведь это ужасно интересно: чем занимаются Анна, Лиз и Кейт после того, как ты выключаешь компьютер, правда? – спросил он. И добавил совсем тихо: – Прощай, Макс!
– Тоже мне, величайший дзенский коан всех времен и народов! – проворчал я ему вслед. – «Чем занимаются Анна, Лиз и Кейт», видите ли… Спасибо, хоть по голове не долбанул.
Впрочем, как бы я ни выпендривался, а этот хитрец Локи умудрился задеть какие-то тайные струнки в моем сердце. Он оказался совсем не таким, как я его себе представлял в те далекие дни, когда повсюду таскал за собой потрепанную «Эдду». Тогда у меня была слишком бурная фантазия… и при этом никакого воображения!
Я был благодарен Локи за его дружеский визит и нашу беседу, смутную, как диалог из кинофильма, который привиделся во сне. Я получил по заслугам: кажется, он приходил, чтобы отнять у меня надежду, как я сам недавно отнял ее у своих людей. И еще для того, чтобы наконец сформулировать мои смутные опасения, которые я не решался облечь в хрустящую оболочку слов. Формулировка оказалась простой и конкретной, дальше некуда: «ням-ням» – и все!
(с)
Ветер нам утешенье принес,
И в лазури почуяли мы
Ассирийские крылья стрекоз,
Переборы коленчатой тьмы.
И военной грозой потемнел
Нижний слой помраченных небес,
Шестируких летающих тел
Слюдяной перепончатый лес.
Есть в лазури слепой уголок,
И в блаженные полдни всегда,
Как сгустившейся ночи намек,
Роковая трепещет звезда,
И, с трудом пробиваясь вперед,
В чешуе искалеченных крыл,
Под высокую руку берет
Побежденную твердь Азраил.
Осип Мандельштам
И в лазури почуяли мы
Ассирийские крылья стрекоз,
Переборы коленчатой тьмы.
И военной грозой потемнел
Нижний слой помраченных небес,
Шестируких летающих тел
Слюдяной перепончатый лес.
Есть в лазури слепой уголок,
И в блаженные полдни всегда,
Как сгустившейся ночи намек,
Роковая трепещет звезда,
И, с трудом пробиваясь вперед,
В чешуе искалеченных крыл,
Под высокую руку берет
Побежденную твердь Азраил.
Осип Мандельштам